Теннесси Уильямс
Трамвай «Желание»
A Streetcar Named Desire
Уже не молодая, но не потерявшая обаяния и красоты, Бланш ДюБуа приезжает к своей беременной сестре Стелле, живущей с мужем в бедном районе Нового Орлеана. Бланш разорена, ей не на что и негде жить. Стэнли Ковальски, муж Стеллы, воплощает собой грубость и естественность в самом неприятном значении этого слова. Он относится к Бланш с неприязнью и позже, узнав о тайнах ее прошлого, становится главной причиной невозможности ее счастья. Куда же привез красавицу «Трамвай 'Желание'» и что ее ждет здесь?
Действующие лица и исполнители
Над спектаклем работали
Режиссер
Бенедикт Эндрюс
Режиссёр Бенедикт Эндрюс перенес действие легендарной пьесы Теннесси Уильямса из конца 40-х годов в условную современность, превратил убогую обстановку новоорлеанского домика Ковальских в лаконичный почти стерильно-белый интерьер, который не отвлекает от игры труппы, и отправил всю декорацию в безостановочное круговое движение, – так что актёры не покидают сцену на протяжении всего спектакля, а зритель невольно превращается в вуайериста, который видит то, что случайному взгляду не предназначалось.
Чувство неловкости и беспомощности, которое естественно испытывать, когда ты подглядываешь за чужой жизнью, – болезненно, но именно болезненность пронизывает всю трагическую историю постепенного схождения в безумие гордой южной красотки Бланш Дюбуа.
Джиллиан Андерсон, которая не в первый раз доказывает, насколько она сильная актриса, создаёт законченный образ Бланш, равно достоверно играя и тень юной наивной аристократки давно унесенного ветром старого Юга, и чувственную соблазнительницу, которая никогда не расстается с сексуальными туфлями на хищных шпильках, и увядающую женщину, охваченную ужасом и отчаянием от своего распадающегося мира и цепляющуюся за любую соломинку, чтобы сохранить рассудок и жизнь.
Жестокий и грубый мир, ломающий Бланш, олицетворяет Стэнли Ковальски – в исполнении брутального Бена Фостера по-своему красивый и завораживающий, как сильное животное, но пугающий и опасный в своей ничем не скованной инстинктивной ярости.
Под перекрёстным огнём конфликта между двумя этими героями пьесы, бьется хрупкая Стелла (Ванесса Кирби), равно любящая и мужа, и сестру. Ванесса – одна из самых многообещающих молодых актрис Британии, и она прекрасно передает всю противоречивость раздирающих молодую женщину эмоций, и заставляет сочувствовать ее слабости и слепой любви к своему магнетически притягательному, но отвратительному насильнику-мужу.
Автор: Леонид Александровский
Бланш ДюБуа – заветный лакомый кусочек для актрис, вступивших в золотую пору зрелости. Интересно, что двум самым первым Бланш – Джессике Тэнди и Вивьен Ли – на момент бродвейской и лондонской премьер «Трамвая “Желание”» еще не исполнилось сорока, тогда как последующие знаменитые исполнительницы этой роли – Розмари Харрис, Энн-Маргрет, Джессика Лэнг, Наташа Ричардсон, Кейт Бланшетт – все, за исключением Рейчел Вайс, уже переступили сакраментальный возрастной порог (а любимица Уильямса Талула Бэнкхэд сыграла Бланш аж в 54 года). 46-летняя, на тот момент, Джиллиан Андерсон идеально вписывается в «демографическую группу» более поздних трактовок образа Бланш, в которых – в отличие от изначальной версии Элии Казана – симпатии режиссера и зрителей принадлежат Бланш, а никак не брутальному мужлану Стэнли.
Бланш ДюБуа – заветный лакомый кусочек для актрис, вступивших в золотую пору зрелости. Интересно, что двум самым первым Бланш – Джессике Тэнди и Вивьен Ли – на момент бродвейской и лондонской премьер «Трамвая “Желание”» еще не исполнилось сорока, тогда как последующие знаменитые исполнительницы этой роли – Розмари Харрис, Энн-Маргрет, Джессика Лэнг, Наташа Ричардсон, Кейт Бланшетт – все, за исключением Рейчел Вайс, уже переступили сакраментальный возрастной порог (а любимица Уильямса Талула Бэнкхэд сыграла Бланш аж в 54 года). 46-летняя, на тот момент, Джиллиан Андерсон идеально вписывается в «демографическую группу» более поздних трактовок образа Бланш, в которых – в отличие от изначальной версии Элии Казана – симпатии режиссера и зрителей принадлежат Бланш, а никак не брутальному мужлану Стэнли.
Преображение легендарного агента Скалли в стареющую красотку с американского Юга превратило постановку Эндрюса в самый быстрораскупаемый спектакль за более чем сорокалетнюю историю лондонского театра «Янг Вик». Преображение тем более впечатляющее, если учесть, что интеллектуалка Андерсон – уроженка Чикаго, выросшая в Лондоне – вроде бы, меньше всего соответствует образу архетипической героини Уильямса. Тем не менее, актриса великолепно справляется с ролью – с повадками вечной королевы бала, с гипертрофированным «южным» акцентом, с пластикой опустившейся femme fatale. При этом свойственный Бланш комплекс исключительности и превосходства в исполнении Джиллиан не кажется болезненным и гротескным – скорее, полностью оправданным. В этом смысле спектакль Эндрюса – не драма деградации утонувшей в самообмане и потерявшей связь с реальностью профурсетки, но высокая трагедия истинно свободной женщины, потерявшей родовое гнездо и не совладавшей с адаптацией к изменившимся условиям существования.
На фоне изобретательной Андерсон раскачавшийся Фостер трактует своего Стэнли несколько одномерно, но все же вполне компетентно. А вот Ванесса Кирби станет для большинства зрителей откровением – далеко не каждой молодой актрисе удается показать доброту и человечность Стеллы без потерь по части разбитного новоорлеанского сексапила. Все это богатство человеческого содержания упаковано в режиссерский и сценографический хай-тек, превративший эту постановку в показательный образчик современного театрального искусства. Прозрачный прямоугольник единственной декорации спектакля – жилища героев, абстрактного, но предельно точного и современного в деталях – выставлен в самое яблочко кругового сценического пространства, которое периодически вращается, но никогда не отдаляется от публики больше, чем на два шага (в первой сцене сошедшая с трамвая Бланш почти задевает своими «луи виттонами» зрителей в первом ряду). Переходы от сцены к сцене, с их сменой цветовой гаммы и хэви-металлическими интерлюдиями, каждый раз вызывают легкий эмоциональный шок. Песни Пи Джей Харви и Криса Айзека соединяют чувственность драматургической вселенной Теннесси Уильямса с родственными душами дня сегодняшнего.
По какой-то непонятной причине во многих постановках «Трамвая» финал выходит смазанным. Бенедикт Эндрюс – талантливый австралиец, которому доводилось ставить «Чайку» и «Трех сестер» – напротив, припас свои самые ударные режиссерские находки для апофеоза, в котором Бланш, разодетая как Кортни Лав в клипах Hole, и «зверь в розовой пижаме» Стэнли сходятся в последней битве. Зритель, безусловно, оценит «бригаду чистильщиков», вызванных режиссером для очистки сцены от заполнившей ее скверны. Скверны, которую не может смыть даже нефигуральный холодный душ, который бесстрашно принимает Андерсон-Бланш, прежде чем снова – и уже окончательно – отдаться во власть незнакомцам и их проклинаемой Теннесси Уильямсом «доброте».